Александр и Алестрия - Страница 44

О, страх, белая лилия, сияющая чистота с пряным ароматом! Это жертвоприношение всех героев!

Страх — близнец любви. Страх — ее меч.

Я начинала бояться утром, глядя в спину уходящему Александру. Я боялась, когда его силуэт становился все меньше, а потом превращался в щепотку пыли. Я боялась днем: отравленная стрела могла пронзить его плечо, змея могла заползти под латы. Я боялась ночью, слушая, как воют в лесу дикие звери. Я боялась предателей и мятежников!

Кто поручится, что мы встретимся в будущей жизни? Мой бог хранит молчание, смертные не осмелятся ничего обещать, потому что любое их обещание лживо.

Я все потеряла: оружие, латы, шлем. Я больше не скакала по степи, и моя лошадь начала хиреть. Ания пугала меня. Она злилась, молчала, металась, убегала в слезах и возвращалась, чтобы вылить на меня поток обвинений. Прости, сестра, говорила я, оставь меня, верни себе свободу!

Я потеряла своих белых журавлей, я утратила звезды. У меня осталась только любовь — слабый огонек на погруженной во мрак равнине. Он один говорил со мной, согревал, помогал бороться со страхом и тьмой.

Лилия — это огонь. Белое — это красное. Страх есть любовь. Вот что мне осталось, вот чем я обладала, что поддерживало меня в часы и дни ожидания и в истории моей любви, где не было места сожалению.

Александр возвращался! Он бросал оружие, снимал одежду. Молча нес меня на ложе. Его кожа горела. Тело еще помнило горячку боя. К старым шрамам добавились новые. Они кровоточили. Александр изменился. Я читала по его лицу и видела боль, решимость, гнев. Его взгляд завораживал меня. Из зрачков выскакивали окровавленные лошади, полуголые люди прыгали с деревьев и кидались на меня. Александр причинял мне боль. Душил меня. Я смотрела на него в упор, чтобы он понял, что насилует Алестрию, свою любимую жену. Он на мгновение застывал, как будто пробуждался от кошмара, смотрел на меня, прикрывал мне глаза ладонью. Его тело расслаблялось. Свободной рукой он нежно ласкал меня. Наши тела сплетались на простынях. Наш пот смешивался. Мы дышали в унисон, и это был рассказ не о войне, а о долгом счастливом путешествии вдвоем. Его голос звучал у меня в ухе. Он шептал:

— Не отталкивай меня, Алестрия. Сохрани мою жизнь в своем чреве. Дай мне ребенка.

У меня замирало сердце. Неужели он узнал о настоях, которые избавляют амазонок от зачатия? Не потому ли он гневается и так странно смотрит на меня?

— Я хочу, чтобы ты дала жизнь ребенку, в котором смешаются твоя и моя кровь, сольются воедино наши души, соединятся тела.

Его слова терзали мой мозг. Александр не знал о проклятии Царицы-Матери. Александр не знал, какая ужасная смерть грозит тем, кто осмелится родить ребенка. Он не знал, что Алестрия может проиграть эту войну.

— Ты боишься страданий? — Голос Александра доносился откуда-то издалека. — Боишься смерти?

Я вздрогнула. Как ему удается читать мои мысли?

— Я буду рядом. Я вытащу ребенка из твоего живота. Я перевяжу и вылечу твои раны. А потом мы уснем все трое — после того как выиграем эту последнюю битву.

Я не знала, где спрятаться, как скрыть мои тайны. Александр был во мне, у меня в голове. Он приказывал:

— Будь храброй. Ты останешься воительницей и без доспехов и оружия. Подарив мне ребенка, ты победишь смерть, сметешь с лица земли заговорщиков, уничтожишь все вражеские армии. Только ты можешь принести мне эту победу. Не бойся! Этот мир принадлежит тебе. Красота — это ты!

С фронта приходили новости о волнениях в войсках, о попытках убить царя и казнях заговорщиков.

Говорили, что Багоас без устали преследует предателей и могущественных убийц, а царь больше не советуется с друзьями и гонит армию вперед.

Царь возвращался. Неутомимый Александр скакал к своей царице, она бежала ему навстречу. Алестрия снова улыбалась. Они уединялись в шатре. Она отказывалась видеть других людей. Она не ела и не пила, чтобы не терять времени. Она хотела оставаться рядом с ним, упиваться его присутствием.

Но любил ли Александр царицу?

Он возвращался, чтобы проверить тылы. Проводил утро, читая послания из всех Александрий, и диктовал ответы. Отправив гонцов с письмами, призывал к себе интендантов. Он обсуждал с Птолемеем планы наступления, разложив на столе в шатре карту Индии. После обеда Александр осматривал доспехи, копья и стрелы. Заходил в конюшни, расспрашивал конюхов. Он привозил ткачам новые ткани, объяснял портным, как шить более прочное платье. Он задавал много вопросов землепашцам. Заходил к ученым, чтобы прочесть несколько страниц из их трудов. Он привозил своим ученым образцы неизвестных растений, насекомых, животных и камней, восхищаясь вместе с ними многообразием природы. Он навещал раненых и для каждого находил особые слова. Он льстил им и лгал, как лгал моей повелительнице, чтобы она терпеливо ждала его. Солдаты верили Александру, успокаивались и шли за ним на смерть.

Александр возвращался, чтобы сделать царице ребенка. Александр усердствовал, чтобы получить наследников. Он хотел трех сыновей и трех дочерей, чтобы от них родились шестьдесят принцев, которые будут управлять его империей. Как когда-то Дарий, Александр хотел получить вечную власть над миром людей.

Александр знал, что я его не люблю. Он расточал похвалы в мой адрес, подносил дары. Жаждал найти мне мужа и просил выбрать одного из его генералов. От ярости и унижения я, Ания, бесстрашная спутница царицы амазонок, сходила с ума. Я не любила царя. Не восхищалась им. Я ненавидела его за то, что он посадил амазонок в клетку.